ГЛАЗАМИ МАЛЕНЬКОЙ ЦЫГАНКИ

Немцы сжигали деревни, из которых кто-то ушёл к партизанам. Если становилось известно о карательной экспедиции, парни шли на боевое задание: отбивали нападение и спасали крестьян от лютой смерти. Но везде не поспеешь! Цыганка вспоминает о зверствах врага: «В дом загоняють, дом подпалювали, люди горели там».

Пятнадцатилетней Тане выдали пилотку, выдали карабин. Однако, боевые задания не пускали. Жалели. Цыганскую девушку приставили к кухне, иногда давали нести караульную службу. Со смехом вспоминала Татьяна Михайловна эпизод, когда её поставили на пост. Все мужчины были на заданиях, и ей поручили никого не пропускать без пароля. Как раз в это время к лагерю подъехал Фёдоровский отряд. Таня сразу поняла по разговору, что это партизаны, но твёрдо помнила устав караульной службы.

«Стой, кто едет? Буду стрелять!» И - выстрел в воздух.

Напрасно приезжие уговаривали её, что они - свои.

«Пока разводящие не придут - не пропущу».

И снова выстрел над головой. Тут уж командиры, которые ехали впереди, попадали на всякий случай на землю. Прибежал на звук пальбы разводящий и пропустил фёдоровцев. Цыганочку отметили за бдительность, а гости потом посмеивались: «Такая маленькая, а нас перепугала».

Таня с братьями оказалась в Лельчицкой бригаде. Ей довелось разговаривать с такими знаменитыми руководителями, как Иван Колос и Александр Сабуров, комиссар Фёдор Лин, генерал С.А. Ковпак. Последнего она простодушно называла Колпаком.

Тут надо сказать, что вечерами Таня пела для бойцов. Она брала гитару, кто-то из хлопцев растягивал баян - и начинались танцы. Слава о «маленькой чёрной дивчине», которая «гарно спивает» разнеслась даже за пределы отряда. При этом, в отличие от девчат, которых презрительно называли «гуляшками» Таня блюла свою честь. После войны она «девочкой» вышла замуж.

Командиру отряда нравилось, что Таня поднимала дух бойцов. Цыганчук! Цыганочка! Цыганёнка маленькая, цыганёнок! 

Насколько ценило командование таборную певунью, выяснилось во время рейда Ковпака. Проходя по какой-то местности, он забирал с собой из каждого отряда двоих-троих лучших партизан. Отказать ему не могли. Как вспоминает Татьяна Михайловна: «Серьёзный был дедушка!»

Находясь в Лельчицкой бригаде, Ковпак заинтересовался, кто так хорошо приготовил обед. Комиссар ответил: «Есть у меня девчоночка, по национальности наполовину цыганка, наполовину русская». Ковпак в тон ему пошутил: «Я тоже по национальности наполовину цыган. Ты знаешь что, Лин. Отдай мне эту цыганочку. Я тебе дам двоих бойцов». Нет, никогда не отдам. Она дружит с моей дочкой. Мы её уважаем. Она нам танцует, поёт, на гитаре играет. Не отдам никак!

А Татьяна действительно дружила с москвичкой Тамарой - красивой и серьёзной девушкой, которую все уважали. Но недолгой была эта девичья дружба. Однажды предатель подставил отряд под засаду. Молодой партизан подвёл подругам коня, чтобы они скорее выбрались из-под огня. Девушки скакали вдвоём, а немцы стреляли им вслед. Одна пуля сбила с Тани пилотку. Другая попала Тамаре прямо в сердце. Цыганка схоронила подругу неподалёку - возле дороги. А после войны часто рассказывала о ней своим детям. Рассказывала - и каждый раз плакала.

Что касается Ковпака, то с ним Тамаре Михайловне теперь уже Марковской довелось встретиться в конце 1950-х. После Указа, поставившего кочевье под запрет, цыганскую семью отказывались прописать в городе Коростень.

Недолго думая, женщина взяла маленького сынишку на руки и поехала в Киев. Секретарша не хотела пускать её на приём к Ковпаку. Но недооценила цыганский пробивной характер. Слово за слово - начался скандал - потом вызвали милиционера. Но тут выглянул из кабинета сам Сидор Артемьевич: «Что у вас за шум?».

Стоило только напомнить эпизод с несостоявшимся обменом на двух бойцов, как Ковпак вспомнил давнюю мимолётную встречу. Вопрос с пропиской решился моментально. Бывший партизанский командир даже предложил цыганке квартиру в Киеве - но тут уж она сама отказалась, не желая отделяться от братьев.